Сергей Скуратов о священных коровах и эмоциях в архитектуре
Сергей Скуратов о священных коровах и эмоциях в архитектуре
Как новое строительство может освободить город от стереотипов и чем могут быть обоснованы радикальные новаторские решения, рассказал глава известного бюро Sergey Skuratov Architects
26.05.2021
Помочь, как и осчастливить, нельзя против воли. В этом смысле архитектуру стоит рассматривать как один из способов исцелить город, но только если горожане верят в то, что это не акт насилия, а точка рестарта, переосмысления. Сергей Скуратов один из тех архитекторов, кому хватает воли отстаивать свои решения и энергии возвращать жизнь местам, где движение замерло. География проектов его бюро пополнилась Минском. Там на территории 6,8 га Скуратов строит вместе с компанией «А-100 девелопмент» квартал для людей готовых говорить на одном с ним языке – современной архитектуры.
— Сергей Александрович, в одном из интервью Вы сказали, что архитектор должен уметь переживать все, что происходит в городе. Что сейчас происходит в Москве, каким Вы видите город?
— Город активно растет вширь и ввысь. Узнаю ли я его? Один из моих внуков, которому исполнилось восемь, за прошлое лето очень вырос. Был маленьким и вдруг – почти подросток. Конечно, я его узнаю, но он уже другой. Также и с Москвой. Город меняется, прежде всего, по составу и количеству населения. Не все столицы такой магнит. Со своими экономическими и политическими обстоятельствами Москву можно назвать уникальным явлением. Люди стремятся к максимальным возможностям. Пока спрос на жилье растет, строительство будет продолжаться, доход пополнять казну, а город уплотняться.
Периоды таких беспрецедентных объемов и скоростей строительства редки. И это немного пугает, потому что при таком темпе может теряться качество в физическом смысле и качество сути.
— Говоря о качестве сути, какие проекты были необходимы городу, поменяли контекст его среды? Ведь вы создали несколько десятков домов и комплексов, только на Остоженке построены 3, спроектированы 12, в Хамовниках – порядка 10.
— Я всегда стараюсь работать так, чтобы у меня самого не осталось вопросов к моему проекту. Другое дело, что авторская жилая архитектура – как правило, мелкомасштабная, концентрируется в дорогих территориях и не в силах формировать лицо города.
— А должна?
— В идеале – да. Но свободных площадок недостаточно. Заповедником современной архитектуры по-прежнему остается Остоженка. Есть отдельные выразительные проекты, но прорывных – единицы.
Из моих хочется назвать «Садовые кварталы», поскольку они предложили другую модель взаимодействия жилья с городом. Впервые в истории коммерческого проектирования мы уговорили частного девелопера впустить в центр дорогого квартала общественную функцию. Эту социальную задачу мы сформулировали в самом начале проектирования, чтобы люди могли прийти и увидеть принципиально новую архитектуру и среду. Поскольку в проекте объединились десяток архитекторов, общественное отношение к нему было более лояльным.
Случается, что дома запускают развитие территории, меняют настроение места и повышают его ценность. В свое время так произошло с проектом «Даниловский форт» на одноименной набережной, домом Art House на Яузе и «Эгодомом» на Алексеевской, – все они были «десантированы» в среду, которая ждала обновления и оживления.
Фото: из архива Сергея Скуратова
Конечно, в мире главные прорывы происходят в области общественной архитектуры, и Москве уже почти есть, чем похвастаться. Это и новое здание Музеев Московского Кремля по проекту Юрия Григоряна, и «Музейный городок» ГМИИ им. Пушкина, обновление Политехнического музея, концертный зал Владимира Плоткина, замечательная реставрация дома «Наркомфина», комплексные работы на территории «Армы» и фабрики «Большевик» с Музеем русского импрессионизма от Эйдана Поттера, и, конечно, центр искусств в реконструируемой по проекту Ренцо Пьяно ГЭС-2 на Болотной набережной.
— Станет ли прорывом для Минска новый квартал DEPO, освободит ли от стереотипов среды? Как культурный и архитектурный контекст города повлияли на этот проект?
— Минск город очень красивый, просторный, светлый, зеленый, но немного застывший, поэтому хотелось его оживить и привнести другое по смыслу пространство – менее зарегулированное, более свободное, живописное, с элементами субурбии и парковой застройки. Поэтому мы добавили квартирам на первых этажах широкие террасы. Общественные пространства сделали похожими на те, что мы так любим в путешествиях по Европе, зная, что в каждом городке найдем зеленую площадь с фонтаном и ресторанчиками. В планировании помогал и красивый рельеф участка с 9-метровым перепадом высот, что хорошо для создания разных ландшафтных зон и прогулочных маршрутов.
— На презентации проекта вы говорили, что схожего в Европе, а, возможно, и в мире, сейчас нет, что вы имели в виду?
— Квартал уникален с точки зрения особенностей уклада той страны, где он появился. Белоруссия – большая, но, при этом, ее столица мягче, спокойнее, неторопливее большинства мировых. Ее люди привыкли к постоянному контакту с природой, у них особое восприятие урбанизма. Мы интуитивно почувствовали, что здесь нужно сделать город-загород, найти новое звучание.
— Вы вновь работали с участком в окружении исторической застройки. Какие здания уместнее в подобных обстоятельствах с точки зрения архитектора: стилизация либо современная архитектура?
— Архитектору необходимо учитывать масштаб застройки исторического города, ее ритм и традиции, но высказываться нужно на современном архитектурном языке, хоть он и сложный, и строить современные здания. Мои проекты иллюстрируют мою позицию. Каждое время должно оставлять свой мир, сформировать свой цельный и узнаваемый образ.
История взаимодействия старого и нового постоянно меняется. В послевоенное время были разрушенные города, которые строились заново, как Роттердам, и воссоздавались, как Варшава. Были периоды охлаждения к исторической архитектуре, сегодня же любой старый объект превращается в священную корову. Иногда нелегко признать, но порой, к сожалению, сохранять просто нечего – ветхие фундаменты, стены, которые рушатся на глазах. Но очевидно, что серьезные перемены привычного городского ландшафта, тем более радикальные новаторские решения, даже на естественно опустевших участках, должны быть профессионально обоснованы. Не менее важно не просто сохранять и консервировать объекты, а включать их в городскую ткань, давать новую жизнь и функцию.
— А как минчане отнеслись к большой стройке в центре?
Фрагмент архитектурной концепции Сергея Скуратова для квартала DEPO
— У DEPO умный девелопер, смелый, но осторожный. Я, в свою очередь, постарался сбалансировать уровень современности и инновационности, чтобы смягчить квартал. Я понимал, что не все решения подойдут и для экономики проекта. В итоге нам удалось «поженить» исторический контекст Минска и контекст новой архитектуры. В Москве острота была бы другая. Поэтому, я бы сказал, что DEPO – это мирный эпатаж.
Думаю, жителям будет комфортен и близок человеческий масштаб малоэтажной застройки, кстати, старые дома вокруг квартала выше. Мы не забыли и о духе места. Уходящие образы старого городского транспорта, когда-то повсеместные образцы советской индустриальной или лапидарно-хозяйственной архитектуры дали нам еще один слой впечатлений – так появились памятник исчезающему трамваю, ресторанчик в здании бывшей мойки для троллейбусов. И именно поэтому здесь захотелось сыграть на контрасте, одновременно и в город, и «в загород», поэтому и дома стоят свободно, и в ландшафт внесена немалая доза английского пейзажного парка.
Для дизайна общественных интерьеров и благоустройства территории девелопер пригласил белорусских архитекторов, коллеги добавляют национальную поэтику, характерные ландшафтные мотивы. Природа в городе в любых формах крайне важна, для меня она всегда является составной частью пространства.
— Вы говорили, что любовь к деталям в Ваших работах — от Карло Скарпы. На какие детали в проекте квартал DEPO Вы советуете обратить внимание?
— Характер среды будут формировать архитектура и ландшафт – объемы домов и паузы площадей, цвета и фактуры фасадов и деревьев, сочетание линейной графики дорог и живописных пятен озеленения. Особого внимания заслуживает кирпич. Пока еще стройка в бетоне, но если будущим владельцам захочется оценить материал в объеме, то светлый кирпич они увидят в отделке дома «Медный 3.14», он очень-очень красив. В свое время мы упорно подбирали форму кладки. Терракотовые фасады будут выполнены из двух видов кирпича, это также проверенное сочетание, подобрано для проекта «Эгодом», дает теплое мерцание в закатном солнце. Будут в DEPO и белый мраморный известняк, и оцинкованные крыши с антрацитовой покраской, и бархатно-рыжий кортен – устойчивая к коррозии сталь.
Фото: из архива Сергея Скуратова
Дома с самыми яркими, провокационными и пластически сложными элементами мы поместили вглубь квартала, а на периферию вывели более сдержанные «лица». Но каждый дом – это отдельная история, поэтому и жить будет не скучно и приезжать захочется часто, гулять, фотографироваться, красоты смотреть не пересмотреть.
— Если говорить о современных проектах дорогой жилой недвижимости, существует ли мода на приемы, материалы, есть ли популярный запрос от девелоперов и покупателей?
— Конечно, мода есть, есть ее законодатели и последователи. Кстати, кирпич в хороших московских проектах стал популярен после нашего квартала в Хамовниках. Сейчас один из главных запросов людей и то, что мы хотели подарить минчанам – качественные общественные пространства. Ведь для чего люди в принципе переезжают в город? Чтобы общаться. Поэтому в DEPO территориям и пространствам для живого общения отведена важная роль.
— В квартале вы спроектировали весьма просторные квартиры — от 55 до 220 кв. метров. А сколько достаточно вам для личного комфорта?
— Квартирографию определял девелопер, но я считаю, что одному человеку или молодой паре жить в 55-метровой студии будет очень комфортно. Например, площадь кабинета в моей мастерской – 60 кв. метров. В нем есть все, что мне нужно – место, где я проектирую, читаю, пишу, огромный стол для эскизов, образцов и макетов, зона переговоров, мне достаточно пространства даже чтобы пройтись и размяться. Между прочим, в детстве у меня была комната площадью 7 кв. метров, в которой помещались только кровать, маленький стол и шкаф. Но в ней было большое окно, а за окном росла береза, и я часами сидел на подоконнике, читал и рисовал.
Я люблю большие пространства, но интерьеры должны быть функционально и эмоционально осмыслены. Если человек много и с удовольствием работает, а домой приходит поспать, ему не нужны обширные квартирные площади. Дети тоже должны социализироваться, учиться вне дома, много гулять и спать. Поэтому при выборе дома часто важнее его облик, окружение, виды, природа вокруг, возможности для прогулок и общения. Люди все чаще задумываются о том, что эстетические качества домов и дворов не менее важны для жизни, чем размеры площадей. При покупке моей московской квартиры мощным и едва ли не основным аргументом для меня стал открытый вид на город. Дома вокруг оказались ниже и открыли прекрасный обзор с далекой перспективой. Обычно я прихожу с работы затемно, и вид огромного, мирно мерцающего города дает ощущение покоя и радости.
— Как Вы выбираете проекты, в которых готовы участвовать, какие застройщики, с какой стратегией и философией Вам ближе?
— Важно, чтобы наши жизненные ценности были близки, чтобы в основу всего был положены разум и профессионализм. Прежде всего надо думать о людях и о том, что мы занимаемся созидательной деятельностью. Второе – это уважение, умение слышать. Большая стройка –всегда компромисс, но в основе решений должен быть здравый смысл. Что касается Минска, меня эта история очень радует. Пока вне Москвы мои региональные проекты оставались на бумаге. В DEPO уже идет строительство первых домов, проект масштабный, сложный, я думаю, мы вместе с заказчиком будем развиваться по мере его реализации.
Фрагмент архитектурной концепции Сергея Скуратова для квартала DEPO
— Какие черты характера Сергея Скуратова несет его авторская архитектура?
— Не люблю фальшь, имитацию, претензию, пафос. Люблю простоту, цельность, элегантность и чувственность, профессионализм и рациональность. И не считаю, что рациональность исключает эмоции. Ведь архитектура, будучи жестко функциональным искусством, обладает невероятной способностью генерировать и концентрировать эмоции. И чем сложнее архитектурно их выразить, тем интереснее задача. Это колоссальная проверка на честность и мастерство. Без них все легко превращается в те самые фальшь, претензию или пафос. Ужасна имитация эмоции, когда пластическая мощь архитектуры заменяется фасадным орнаментом, «рельефчиком, декорчиком и узорчиком». В этом смысле удивительна архитектура советского модернизма – она полна этого обаяния простоты и честности. Мне кажется, что главное мое достоинство – делать рациональную простую архитектуру, но добавлять ей эмоциональности и характера во взаимодействии с миром. С присущими мне твердостью и чувством меры.
— А должен ли сегодня архитектор должен быть громким, публичным?
— Я считаю, надо предъявлять не свои принципы, а свои работы.